Свободное пьянство
(Старое Юрьево, Козловского уезда)
Есть одна отрасль промышленности, которой не коснулось расстройство. Это винокурение, или как её чаще называют, «самогонная» промышленность. Возникшая при старом строе, она долгое время была в зачатном и тайном состоянии.
Несомненно, что первым потребителем «самогона» была сама полиция; другие лица доставали самогон если не через полицию, то с её ведома. Допуская существование маленьких винокуренных заводов где-нибудь в глухих уголках вдали от местопребывания высшего начальства, полиция быстро налагала предел деятельности этих заводов, если они обращали на себя внимание начальства.
Такими уголками в северной части Козловского уезда были сёла Чурюково, Голицыно [Большая Верда], Подгорное. В этих сёлах усиленно добывалась «самогонка», и по определению знатоков, самогонка, изготовляемая крестьянами с. Голицына, была лучше и больше приближалась к водке.
С водворением нового строя для самогонной промышленности наступила новая эпоха — эпоха расцвета: из тайного винокурения делается явным, «свободным».
— Пойдите вы вечером, говорил мне среди лета знакомый крестьянин, — и послушайте, о чём говорят наши гражданки. Оне толкуют не о мужьях, находящихся на фронте или же томящихся в плену, а о том, сколько бутылок этой дряни самогонки получается из пуда муки, и как выгодно ею промышлять»…
Ходить то я не ходил и не слушал, но видел, как в Юрьево, доселе трезвое село, начинает проникать губительная язва, видел и всё чаще и чаще вижу, как какой-нибудь гражданин идёт пошатываясь и заплетающимся языком рассуждает … о свободе.
С глубокой скорбью вижу, как представитель общественных организаций, не выдержав, очевидно, всей тяжести лежащей на нём работы, также выпивает.
— Приглядитесь внимательнее, — говорил тот же крестьянин, — кто пьянствует? Одни и те же. Они и ранее пьянствовали, с той только разницей, что реже и тайно, так как побаивались стражников. А теперь на всё свобода.
Растёт пьянство, растёт и цена на «самогон» бутылка с 50 коп, повысилась до 5 рублей. Но и такая высокая цена не останавливает.
Кому же остановить это зло? Милиции? Но ведь милиция не святее полиции: слабость к самогону от полиции перешла и к ней, разница лишь в том, что полиция, когда находила нужным, прекращала винокурение, а милиция и рада бы это сделать, да нет необходимой властности и твёрдости.
Были попытки со стороны общества прекратить пьянство. И до сих пор я помню этот сельский сход. Говорили о пьянстве, вырабатывали меры к пресечению этого зла. Нашли, что виноват и тот, кто самогонку пьёт, и решили подобных лиц наказывать штрафом в 50 рублей. И в это-то время шёл навеселе любитель самогонки и, не ведая о кознях, строящихся против его братии, распевал песенки и чуть ли не революционные.
— Вот он, голубок, попался, заметил кто-то.
Все засмеялись… и только-то… Горько и обидно. Своё постановление и не могут в жизнь провести.
Тамбовский земский вестник, 1917 г.
Деевъ
