Тамбовские губернские ведомости, 1897

С. Мeзинец, козловского уезда

В нынешнем году святки ознаменовались у нас некоторого рода торжеством, которое довольно таки сильно поволновало наше школьное поколение… Как-то — в «добрый стих», вероятно! — в среде нашей местной интеллигенции возникла благая мысль: для праздника порадовать несколько школьников — устроить для них в училище ёлку с подарками. Мысль эта, при содействии местного священника и других лиц, по счастию скоро перешла в дело: открыта была на устройство ёлки подписка, которая — к чести местного общества — и прошла довольно удачно: набрали 32 р. 65 коп. На всю почти сумму эту и было куплено 112 фунтов разных сластей (конфект, орехов, пряников, стручья) для раздачи ученикам с тем расчётом, чтобы каждому досталось по фунту. Остальная же сумма пошла на убранство ёлки и училища. И вот, 3-го января, принаряженная несколько школа ещё с полудня привлекала к себе внимание своих питомцев, которые своей беготнёй, кликами, смехом оживили обычно пустынную школьную площадь. А вечером была зажжена и самая ёлка, собраны к ней ученики, пропели «Боже, Царя храни», некоторые из детей прочитали знакомые стишки, певчие пропели несколько подходящих песенок и — началась раздача гостинцев: каждый ученик получил около фунта разных сластей, запакованных в белый — полотняный — кулёчек, перевязанный цветным шерстяным пояском (для мальчиков) или такой же ленточной (для девочек). Нужно было видеть то оживление радости и довольства, с каким каждый мальчуган заполучал в свои руки этот маленький свёрточек гостинцев, которые у многих — нетерпеливых — тут же распаковывались и получали должное назначение! Доброе спасибо всем жертвователям — виновникам этой детской радости! Память о них надолго сохранится в чистых детских сердцах, — она да послужит им и лучшей наградой!..

Налаживается у нас и ещё благое дело: открытие общественной библиотеки , а может быть и читальни вместе с ней. Нужда в этой библиотеке для нашего населения самая настоятельная: село большое, умеющих и любящих, даже жаждущих читать много, а удовлетворить эту потребность негде: от городов мы далеко (самый ближний Ряжск — 45 вёрст), школьная библиотека более, чем скудна, чтобы на неё рассчитывать. Единственный выход устроить свою. Об этом давно уже поговаривали в местном обществе, но как то дело ограничивалось только этим до самого последнего времени. Лишь недавно по распоряжению г. земского начальника, была открыта подписка на это дело, которая и дала около 50 р. Для начала и этого достаточно. При том же есть надежда на пособие со стороны земства. Остаётся дело лишь за помещением, но и это затруднение — можно и хочется надеяться — устранится: каменное поместительное здание, бывшее некогда трактиром, а теперь пустующее, могло бы служить для библиотеки прекрасным и удобным помещением. Хотя здание это и не общественное, а принадлежит местной экономии, но владелец последней (г. Горяинов), всегда так сочувственно относящийся к нуждам нашего крестьянства, конечно, сделает и это благое дело: водрузит знамя просвещения, — а с ним — добра и правды — там, где прежде развевалось знамя порока и безобразия…

Хочется верить и надеяться на добрых людей. Сердечное спасибо просвещённого мужичка послужит для них великой наградой… А.П.

№ 4, 14 января 1897

Козловъ

В Козлове толкучий рынок находится на Ильинской площади, около храма Св. Ильи, что весьма неудобно, особенно великим постом.

Нецензурная брань всегда раздаётся в толкучем рынке, а богомолец (говельщик), идя в храм, принужден её выслушивать; идя из храма — тоже.

Церковная ограда снаружи служит вешалкой товаров, а изнутри … клозетом!..

Ильинская площадь примыкает к главной Московской улице и идущим и едущим тоже приходится выслушивать руготню.

Иногда торговцы выбираются с площади на Московскую улицу, затрудняя свободный проход и безопасный (для них) проезд.

Следовало бы озаботиться переведением толкучего рынка в другое, более подходящее для этого, место (хотя бы на базарную площадь, которая почти всегда пустует) и следить за тем, чтобы торгаши да кулаки, о которых уже не раз писалось , не ругались нецензурными словами.

«Я из Козлова»

№ 33, 1897

Чем лечится наш русский крестьянин?

В пять лет моего служения в сане священника, я достаточно хорошо ознакомился с тем, чем пользует себя наш русский мужичёк в болезнях. На основании этого знакомства, хочу поделиться сведениями о некоторых фактах, имевших место в моей практике, полагая, что они для многих не безынтересны. — Не далее как в прошлом году является ко мне мужичёк с просьбою причастить его больного ребёнка. Мальчика лет 6—7. По дороге к его дому я, по обычаю, повёл речь о болезни его сына… «Да он, батюшка, давно болен! уж с год почитай… Животик у него болит. Извёлся родный весь и теперь в чём душа. Ни еды ему, ни питья…— «Да ты бы его, говорю, в больницу свозил!» «В больницу то я не возил, а так в аптеке в городе был. Давали там какое-то ему снадобье, да что толку, помощи нет никакой! Ныне вот бабы огул нагнали, послали меня в город ещё за лекарствием, бабка вишь какая-то им насоветовала… Съездил, купил, почитай полтину истратил. Теперь вот причастим его, да и попробуем это средствие».— «Да вот на 10 копеек ртути, на 10 копеек крепкой водки, да на 15 копеек кочелябы. Развесть всё это в бутылке водки, да и давать ему по стаканчику раза два в день»… Меня просто в ужас привели слова моего собеседника. И в душе я уже благодарил Бога за то, что прежде чем дать сыну лекарство, отец приехал за мной причастить его.— «Ну — говорю — Д-ий, благодари Бога, что ты ещё не дал это лекарство больному. Ведь это яд, от которого твой сын наверное помер бы. «Кто е знает, батюшка?! Ведь мы народ тёмный!.. Ишь сказывают, она не одного человека пользовала этим средствием, так страсть как помогает; а особливо простудищу гонит не судом»…

Больного я причастил, но разубедить родителей во вреде лекарства мне стоило большого труда. Вера в целебность приобретённого средства, авторитет давшей его бабки и примеры якобы выздоровления от него были настолько для них велики, что мне пришлось в конце прибегнуть к угрозе немедленно донести о сём до сведения начальства. Этим только я и отнял у них желание попользовать больного чудным средством и этим наверное спас жизнь сына крестьянина Д. —В другом случае мне пришлось ознакомиться со средством излечения лихорадки. Впрочем, об этом я, да и вероятно многие, слышали гораздо раньше. Средство это – простые фосфорные спички. Достаточно, по убеждению очень многих из крестьян, развести коробок, а иногда и больше спичек в тёплой воде, выпить этот раствор, и лихорадку как рукой снимет. Крестьянин, сообщивший мне об этом, тоже на пути к причащению больного, заверял, что он на себе это испытал… «Лихорадка в извод меня, батюшка, извела… Лица на мне не было и еды никакой… куды и сила вся девалась! Да дай Бог здоровья добрым людям, присоветовали вот шпилек выпить… Я сначала полкоробка, а потом и целый – развёл в тёплой воде, выпил, и вот Бог милостив, по сию пору нету». —«И что же, ничего?» — «Да ничего! Так только зажгло, зажгло — как выпил то, а потом потошнило малость, да и ничего»… Решительно отказываюсь хоть что либо сказать в защиту этого лечения. Не могу даже понять, каким образом фосфор изгоняет лихорадку? Хотя, лица, пользующиеся этим средством, по их словам, действительно излечились от лихорадки и по сие время обладают крепким здоровьем. Знать уж такая крепкая натура крестьян и такая она выносливая!? — А что натура их действительно до невероятности вынослива, в этом меня убедил следующий факт. Приехали за мною причастить больную женщину, мучающуюся родами. Являюсь и вижу такую картину: женщину, лет 30 – 32, с искажённым от боли лицом и нечеловеческим стоном, в одном почти белье, две прислужницы водят с какими-то причитываниями и уговорами во все двери дома, сеней и двора и, что ещё более меня удивило, так это то, что водят задом, или, как они говорят, «назад пятками»… «Что вы с ней делаете?» — «Да вот, батюшка, Господь-то её не прощает, не родит она, так вот мы водим её задом из двери в дверь, это поможет ей скорее ослобониться»… Представьте себе положение больной, при страшных родовых муках, подвергающейся ещё таким – чисто инквизиционным пыткам?! Вместо обычного в это время спокойного и правильного положения тела, его подвергают таким прогулкам, да ещё назад пятками, следовательно с неизбежными толчками… Освободив бедную страдалицу от таких гимнастических упражнений и сподобив её причащения св. таин, я, нимало не медля, озаботился о том, чтобы уложить больную в постель и дать несколько полезных наставлений ухаживающим за ней. К счастью, дело это обошлось благополучно и бабки теперь едва ли будут практиковать подобное средство при таких случаях, хотя и после они не раз мне говорили, что всё-таки иногда это весьма помогает. Более всего, в случаях пользования средствами лечения своих знахарок и знахарей, приходится, конечно, удивляться безграничному доверию к ним. Убеждения больных поехать в больницу или фельдшерский пункт, посоветоваться с доктором, всегда неохотно принимаются. А если и принимаются иногда, то прежде чем съездить туда, они объездят целый десяток всяких бабок, запустят или растравят болезнь и тогда уже являются в больницу, т.е. когда уже и помочь ничем нельзя или очень трудно. Нередко случается и то, что наряду с лекарствами, данными доктором, практикуются домашние средства, которые иногда идут совершенно в разрез с первыми и в результате, кроме вреда, ничего не получается. Один, например, из моих прихожан страдал страшным ревматизмом. Я его убедил поехать в больницу. Поехал – и ему там значительно получшило. Но терпенья вылежать нужное время ему не хватило. Вышел он из больницы в сырое время, снова простудился и снова та же болезнь. Поехал вторично в больницу. Места для него не оказалось, но дали лекарства на дом. Но он им мало пользовался, а решил воспользоваться советом доброй бабушки, а совет этот был такой: нужно было нагреть кадушку воды до степени терпимости, вылить в неё чугун отвара сенной трухи и принять эту ванну, высидев в ней до – пока терпенья не будет. – Не знаю, может быть это и помогает в случаях ревматизма, но дело в том, что после такой ванны один шаг до смертной простуды. Крестьянин не высидит должного времени после ванны и непременно выйдет проведать свою лошадку или что, что и имело бы место в описываемом случае, если бы не моё случайное предупреждение вовремя. –Не раз приходилось у некоторых больных, к напутствованию которых меня приглашали, конфисковать: сабур, купорос, ртуть и другие весьма опасные втирания, которые, по мнению крестьян, первое и верное средство в простудных болезнях.

В весьма широком употреблении идут у них всякие травы и коренья, которые запасливыми бабушками раздаются охотно за должное вознаграждение своим пациентам. Так, напр., полынь, шалфей, зверобой, корень чемерики, змеевики и другие. Но всё это даётся не в должной мере и в большинстве случаев совершенно невпопад болезни. Больше же всего нашими сельскими лекарями предлагаются такие средства: накидка горшков на живот или спину, распаривание тела в печке, растирания редечным соком, керосином, дёгтем и тому под. Результаты лечения этими средствами, по моему наблюдению, для больных, в некоторых случаях простуды были благотворны. Напр., растирание керосином шеи и полоскание им горла, помогало при болезни горла и в двух случаях даже при заболевании дифтеритом. Паренье в печке, после предварительного растирания тела редечным соком, многих спасало от сильного простудного недомогания; накидка горшков на спину благотворно действовало на больных поясницей и проч. Но такие случаи, считаю долгом оговориться, очень и очень редки; в большинстве же приходится наблюдать один только вред от доморощенного лечения и иногда вред непоправимый.

Все эти факты и бесчисленное множество подобных, о которых может сообщить всякий, стоящий близко к крестьянству, наводят на очень грустные мысли и очень сильное желание помочь бедному, тёмному люду в случаях его болезни. Положим, что у нас существуют больницы и фельдшерские пункты, где бесплатно предлагается помощь больным. Но эта помощь, как приходится видеть на деле, не в состоянии удовлетворить всех желающих воспользоваться ею. По большей части, пособием и помощью в больницах и пунктах пользуются только жители того села, где они находятся и самые ближайшие к ним сёла и деревни, а для жителей сёл, отстоящих на расстоянии 20 – 30 вёрст, эта помощь является не такою существенною и главное – несвоевременною. Провести тяжело заболевшего человека 20 – 30 вёрст на таком экипаже, как русская телега – вещь далеко не лёгкая. Да при этом нередко случается так: привезут, измучив больного, в больницу, а там ему объявят: «места нет, везите обратно», следовательно, ещё встряска на 20 или более вёрст. Приглашать же из пункта или больницы на дом к больному фельдшера, это вещь почти невозможная. К одному больному на далёкое расстояние обыкновенно фельдшера не ездят, да вероятно им для этого и времени нет. Чтобы заручить его, надобно сельскому старосте представить список имеющихся в селении больных и если их окажется несколько, то тогда он едет. Но ведь не всегда же бывает несколько больных, а следовательно не всегда нуждающийся в помощи фельдшера больной может рассчитывать на неё…

Не нашей компетенции вырабатывать те или другие способы к улучшению этого дела, т.е. более правильной и целесообразной постановки врачебного дела по сёлам, отдалённых от пунктов и больниц. Но, да позволено будет высказать одно желание по нашему мнению весьма бы полезное для таких дальних сёл. Не удобно ли было бы при больницах или фельдшерских пунктов иметь, так сказать, специального фельдшера, который бы, в неделю или две раз, посещал каждое село или деревню, приписанную к известному пункту и просматривал бы имеющихся здесь больных. Для этого, в назначенный по расписанию день, больные собирались бы в сборную, положим, избу и приехавший сюда фельдшер, пересмотрев больных, мог бы оказать им немалую пользу, снабжая вовремя иных – нужными медикаментами в болезнях доступных его знанию, а иных – добрыми советами и наставлениями, куда и как обратиться с тою или другою болезнью. Ведь и самый плохой фельдшер всё-таки лучше во сто крат наших знахарей и знахарок – это во-первых, а во-вторых – ведь иногда в сущности и пустая болезнь, но запущенная, принимает совсем нежелательный оборот; будь же она предупреждена вовремя, разумеется, того бы не дала.

Правда, весьма часто, нуждающиеся в помощи при болезнях крестьяне, где нет фельдшера или доктора, обращаются за советом или лекарством к священнику. Конечно, посильный совет и помощь, если есть хоть что-нибудь под руками у священника, они от него получают. Но достаточно ли опять таки этого? Во-первых, знаний по медицине у священников настолько мало, что о них и речи быть не может, как полезных на деле, а во-вторых и лекарств у них почти никогда не бывает, а если какие и бывают, то только для надобности своей семьи. Следовательно, тут помощи в лечении очень мало и по большей части дело сводится опять таки к одному совету – съездить к доктору или в пункт… Так, повторяем, по нашему мнению, было бы весьма полезно иметь особых, так сказать, разъездных фельдшеров по отдалённым от пунктов и больниц сёлам и деревням для осмотра имеющихся больных и снабжения их лекарствами или советами.

Материальных издержек на это дело потребуется немного, а между тем польза была бы весьма ощутительна. Это, во-первых, предупредило бы многие, совершенно напрасные, опасные заболевания в среде нашего крестьянства; во-вторых, если не совсем уничтожило, то по крайней мере значительно ослабило бы значение наших знахарей и знахарок – зло неизмеримой величины, и в третьих – своевременно через это могли бы быть открыты и предупреждены эпидемические инфекционные болезни.

Свящ. Н. А-ий.

№ 33, 1897

Расписание поездов на летний период 1897 г.

Богоявленско — Бенкендорф Сосновская

№ 45, 1897

Из козловского уезда

Вправо от станции Богоявленск рязанско-уральской ж.д. идёт жел. дор. ветвь на с. Старое Юрьево и Бенкендорф-Сосновку. 9-го мая на Николин день в с. Ст. Юрьеве бывает ярмарка, на которой в настоящем году нам пришлось случайно побывать.

Ярмарка уже разъезжалась, когда мы вышли на занимаемую ею площадь. Пёстрая толпа деревенских баб и девок сновала взад и вперёд. Торговцы разбирали свои палатки, балаганы и укладывали товары на воза. Всё это сопровождалось весёлыми шутками прибаутками и смехом, кое-где слышалась пьяная песня под аккомпанемент гармоники. Толпа гудела. Трактиры были переполнены, хотя, по отзывам торговцев, ярмарка по торговле была неудовлетворительна.

И вдруг, среди этого широкого, неудержимого русского разгула, получается известие, что горит село Старая Александровка, большая часть жителей которой была на ярмарке. По наскоро собранным сведениям, сгорело 60 дворов и в них один ребёнок. Насколько крестьяне равнодушны к своему постоянному несчастью — пожарам, можно видеть из того, что когда мы проезжали по пожарищу, крестьяне преспокойно разбирались в обгоревших остатках и переселялись на уцелевшие гумна. — «Божья воля», с покорностью, без ропота, повторяли они.

Смотря так равнодушно и примиряясь с этим несчастием, кажется, что крестьяне убедились в его необходимости и неизбежности, а потому ничего и не предпринимают для его отвращения. Отчего бы не иметь в сёлах общественные сараи для приготовления кирпича — для стен и черепицы — для крыш?.. Отчего сельским властям не вменено в обязанность следить за чистотой крестьянских дворов, всегда, без всякой надобности наполненных соломой, вследствие чего каждое село представляет из себя один сплошной горючий материал, готовый вспыхнуть при малейшей искре?..

В окрестностях этого, и без того пострадавшего села озими гибнут от червя.

Ссылаясь на авторитет одного старого агронома-практика, я укажу на вероятную причину появления этого червя.

Наши крестьяне имеют неправильное понятие об удобрительных туках, считая за таковые даже старую солому с крыш, или неперепревшую подстилку из-под скота, употребляя её, за неимением перебродившего, сочного навоза, для удобрения полей. Вот это-то предполагаемое удобрение и даёт богатый материал для размножения вредных червей и насекомых, тем более, что у нас давно уже не практикуется прекрасный обычай выжигания жнив, от которого погибают все зародыши врагов сельского хозяйства, а зола служит прекрасным удобрением . В. Ч-н

№ 52, 1897

Ужасы деревни

письмо из козловского уезда

Первого июля скосил я свою рожь. Убрал 9 копен с десятины. Думаю: всё-таки немного получше, чем у мужика, который возьмёт от 3 до 6 копен. Сложил рожь в крестцы на недельку, потому что с «прозеленью», и я отправился домой отдохнуть от трудов праведных. Сижу на терраске и посматриваю вдаль. На небе ни одного облачка. Тишина. Солнце страшно печёт и душно как в бане. Перед тем перепадали обильные дожди, так что земля пропиталась водой на значительную глубину. На свет можно было видеть, как она испаряла свою влагу волнистыми струйками.

И вдруг с севера показалась туча. Послышались отдалённые раскаты грома. «Неужели опять дождь?» - подумал я. Тучка всё росла и росла и превратилась в огромную тёмно-синюю массу, которая захватила весь горизонт. Крестьяне, убиравшие рожь на полях, принялись складывать крестцы. Капнули первые брызги дождя. Солнце скрылось облаками. Туча сверкала молниями и гремела громом, как пушечными выстрелами. Густая, белая пелена дождя шла ровным, быстрым шагом. Ударяясь о землю, он производил такой шум, который можно было отличить даже в свисте ветра и раскатах грома. Через минуту – две полились потоки воды. Оплошавшие косцы, не успевшие управиться с уборкой снопов, кинулись под защиту копен и телег.

Дождь, как говорят у нас, не шёл, а «парил» уже минут десять. На земле стояли сплошные лужи, кипевшие пузырями и брызгами словно в котле.

- Не миновать расставлять снопы! – крикнул мне мужичёк, прибежавший под крышу из ближайших копен. Не токма сверху, и снизу-то всё промочит… воды на поларшина будет.

Только что проговорил он эти слова, как дождь и тучу стало относить к западу под прямым углом. Сделалось это так быстро, как будто какая-то страшная сила сразу толкнула их вбок: очищай, мол, место! Пелена дождя уходила на запад ещё стремительней, чем наваливалась от севера к югу.

Пока я раздумывал о причине такого странного явления, южная часть неба покрылась мрачными, почти чёрными облаками. Окрестности приняли неприятный, зловещий вид, как перед наступлением чего-то ужасного. Чёрные облака в несколько мгновений задёрнули более трёх четвертей горизонта. В комнатах наступила темнота, как в сумерки. Подул порывистый южный ветер. Он гнал с собой клубы разорванного тумана, которые неслись и прыгали по степи наподобие привидений. Вот сверкнула первая молния, потом грянул первый гром. За ними ещё молния, ещё гром… Вскоре они перемешались так, что получилось что-то вроде картины страшного суда. Мужичёк притулился под крышей и то и дело крестился. Между тем самое грозное было впереди.

Ветер уже не дул, а рвал. Он не свистел, а ревел. Под его напором гнулись к земле деревья и дрожали постройки. Откуда-то пронеслась целая охапка соломы. Вслед за ней замелькали в воздухе отломанные ветки, сучья, целые слеги. За двором что-то треснуло и зашуршало. Послышался рёв испуганных коров в стаде. Лошади заржали и начали метаться.

- Преставленье света!.. – испуганно говорил бледный, как полотно, мужичёк, вбежавший в сени хутора.

В самом деле, если то, что творилось вне дома, было и не «преставленье света», то должно быть похожим на него. Несмотря на четыре часа дня, темнота окутала землю так, что ничего нельзя было разглядеть даже в трёх саженях. Ураган мчался с бешеной быстротой. Он валил, ломил и тащил с собой всё, что попадалось ему на пути. Железная крыша дома грохотала, как гигантский барабан, по которому стучали тысячи палок. Стены уже не дрожали, а приподымались, грозя рухнуть и рассыпаться.

- Смерть приходит! – завопил мужичёк, приседая на пол. Я побегу в канаву спрячусь…

- Что ты, глупый! Тебя подхватит ветром, да и зашибёт, как червяка, - начал я успокаивать его.

- А ты, барин, не шути ветром… каков грех, не выдержит стройка, мигом всех передавит…

С этими словами мужик выскочил из сеней и бросился в канаву перед домом. Внутренне я согласился с ним, потому что сидеть в такую бурю под кровлей несравненно опаснее, чем быть в открытом поле, или в какой-нибудь яме. Однако я предпочёл наблюдать разыгравшуюся стихию с той же позиции у окна, с которой начал. Часы показывали без четверти пять. Сорок пять минут тянулась эта игра!

Наконец, ветер как-то вдруг осел. Небо немного прояснилось. Ещё несколько секунд – и ветер ещё более осел, как будто где-то кто-то ухватился за пружину, которая двигала им. Без десяти минут в пять часов сверкнуло на небе жаркое летнее солнце, запели птички, защебетали кузнечики и «равнодушная природа снова засияла вечной красой».

Страшный степной циклон пролетел. Это был он.

Тогда считать мы стали убытки от циклона. Они заключались в сорванных крышах, поваленных мельницах, дворах и ригах, вырванных с корнем вётлах, яблонях и грушах в садах, поломанных подсолнухах на полях, разбросанных и обмолоченных от зерна снопах ржи, прикатанных силой ветра посевах и пр. и пр. ржаные снопы весом 25 – 30 ф. оказались отнесёнными на десятки сажень. Телеги косцов были перевёрнуты, крюки поломаны, рабочим причинены разные ушибы. Вычислить все убытки от циклона, разумеется, невозможно, но они, безусловно, велики.

В текущем году по нашему уезду проносится уже четвёртый циклон, с одинаковыми последствиями. У одного землевладельца (Г.В. Комарова, екатерининской волости) циклон буквально разворотил каменные стены скотного двора, не говоря о крышах и т.п. Иногда циклоны сопровождались страшными градобитиями (жидиловская, изосимовская волости), от которых пострадали сотни десятин озимого и ярового хлеба.

Таковы ужасы деревни, неизвестные городам. Они страшны тем, что одним махом отнимают у человека всё достояние, все его надежды и расчёты – полевой посев. Можно починить и поправить крышу, двор и дом. А как починишь выбитый градом хлеб, как поправишь обмолоченные на полях снопы? Деревенское дело совсем особенное дело. Оно не столько зависит от человека, сколько от природы: от дождей или засух, от червяков и насекомых, от туманов и ветров и т.д.

И среди этих бед и горей более всего достаётся нашему страстотерпцу – мужичку.

Н.П.

№ 72, 1897

Село Подгорное, козловского уезда

12-е июля. Страдная пора в полном разгаре. Нынешняя страда – очень странная. — всё пошло как-то «инково» , - говорят крестьяне нашего села. И действительно: один убрал уже рожь, другой ещё не начинал, а третий овёс убирает, четвёртый, наконец, не только убрал рожь, но и съел всю. — «Что мало привёз ржицы-то, вёз бы больше, за один заезд?» — спрашивает один крестьянин другого, привезшего на мельницу два мешочка ржи. — «Как мало», - отвечает тот — «ишь, напротив, много, всю десятину привёз. Набрал на десятине четыре копны, обмолотил и всю вот привёз, девять мер, две меры с четверткой из копны дала». — «Ишь ты, ещё не обижен», - иронизирует первый – «восемь мер семян обратно получил, да меру за работу, а другие и этого-то не получили». – «Да, брат, не обижен», отвечал со вздохом второй, снимая мешок с телеги. – «Вот привезу», - продолжал он, - «съем, да за кресты». «Как за кресты?» - «Да так: одну сумку через одно плечо, другую через другое, - вот и крест»: - «Да, брат», подтвердил первый, меняя тон, - многим придётся, только будет ли кому подавать».

Теперь в нашем селе на каждом шагу только и слышим ахи да вздохи и всевозможные предположения о том, что-то будет да как-то этот год пережить. И действительно есть над чем задуматься. Ржи многим не хватит на обсеменение, многим только что обсеяться дай Бог и всем, решительно всем, кроме тех редких счастливцев, у которых есть запасы, не хватит нового хлеба до Покрова. Овёс тоже плох – от двух до четырёх копен с десятины, значит подати тоже не с чего брать. Но что всего более озабочивает крестьян, так это – корм скоту и топка. В самом деле, возьмём крестьянина средней руки, который с трёх десятин ржи получит средним числом 15 копен соломы, с такого же количества десятин овса самое большее 18 копен соломы. На сколько времени хватит 15 копен ржаной соломы протопить одну русскую печь? Самое большее на месяц, считая полкопны в день, потому что в этих 15 копнах не более 4 возов соломы, притом если эту солому сначала давать объесть скотине, то не получится и четырёх возов, ибо солома сама по себе мелкая, с травкой, и голодная скотина половины не оставит от неё, если не съест всю. Овёс тоже очень малорослый, есть даже такой, что не даётся косить, придётся сшибать одни головки, которые не подберёшь с пашни, или дёргать руками с корнем. Возьмём однако самый лучший – 18 копен с трёх десятин крестьянина средней руки. Если в этих 18 копнах будет четыре воза, то этих четырёх возов тоже дай Бог, хватит до Покрова, если этот крестьянин средней руки имеет двух лошадей, жеребёночка да коровку с подтелочком. Другого корма нет никакого: сено и в хороший год крестьянин только во время пахоты даёт лошади, ныне и на пахоту его не хватит; просяная солома могла бы подспорить, но в нашей местности и просо хорошо только у немногих счастливчиков, успевших посеять его поранее. Одним словом, год настаёт тяжёлый для крестьян нашего села, им есть над чем задуматься. Прежде всего, конечно, следует задуматься над этим вопросом земству. Козловское земство и подумало таки над этим вопросом в экстренном собрании 17-го июня, но пока решило осмотреть поля через гласных и др. лиц. Чем кончится осмотр и каковы результаты получатся через него, - пока неизвестно. Т.

№ 77, 23 июля 1897

Второе экстренное земское собрание

(Письмо из Козлова)

Первое экстренное земское собрание, вызванное неблагоприятными известиями о состоянии озимых и яровых посевов в козловском уезде, как известно, было 15 июня. На этом «предварительном» собрании, между прочим, постановили: во-первых, собрать более точные сведения о размерах неурожая и, во-вторых, ассигновать в распоряжение управы 33 тысячи рублей на закупку ржи по существующим ценам, как на продовольствие населения, так и на обсеменение полей, ибо возможность того и другого предвиделась уже тогда многими гласными собрания. Вторую часть постановления управа выполнила не вполне, именно купила только 63 т. пудов, которые, с расходами по найму помещения для ссыпки и застраховки зерна, обошлись по 47 к. за пуд.

Затем в начале июля в управе состоялось предварительное совещание гласных, взявших на себя задачу более детального ознакомления с положением посевов. На основании данных, сообщённых на совещании, управа нашла нужным просить о созыве второго экстренного собрания 3 августа, которому и представила подробный цифровой доклад, прочитанный председателем.

Из доклада собрание узнало, что на крестьянских полях по уезду, в среднем, получился или получится урожай: ржи и овса сам 2 1/2, проса около 27 мер и картофеля 40 четвертей с казённой десятины. Считая по 12 пудов всякого хлеба на наличную душу, такой урожай потребует пополнения продовольствия извне или из старых запасов, сохранившихся у крестьян, около 1925 т. пуд. Так как определить размеры старых запасов невозможно без тщательной подворной проверки, то пришлось прибегнуть к сравнению с 1891 годом, против которого урожай текущего года дал более только на 9 т. пуд. Это сравнение, принимая во внимание 500 т. п. лежащих в запасных магазинах, и, примерно, одинаковую с 91 г. цифру запасов необмолоченного хлеба в одоньях, позволяет сделать вывод, что всего на прокормление населения понадобится около 400 т. п. ржи. Весной, для обсеменения яровых полей, потребуется закупить овса, вероятно, тоже количество, как и в 91 г., т.е. свыше 150 т.п. и раздать в течении зимы 97 – 98 г.г., для прокормления скотины, около 16 т.п. хлеба, не считая недостатка в соломистых кормах и сене.

Доклад управы был выслушан гласными и многочисленной публикой, наполнившей залу собрания, в абсолютной тишине и с глубочайшим вниманием. Цифры всегда красноречивы, а память о знаменитом девяносто первом годе жива ещё у всех.

Председатель. Гг., прошу высказаться по поводу прочитанного доклада управы.

Гл. Новиков. И доклад управы, и все мы, присутствующие здесь, сознаём, что положение дел чрезвычайно серьёзно. Оно требует экстренных и энергичных мер для борьбы с надвигающимся призраком голода. Постановивши в заседании 15 июня закупить рожь на 33 т., собрание поступило очень умно и дальновидно. Правда, раздавались голоса, что рожь выше 40 к. не поднимется, но мы видим, что сейчас она дошла до 57 к. Аппетиты разыгрываются и спекуляция не дремлет. Всё идёт такт в такт с 91-м годом. На базарах северных волостей уезда рожь продавалась даже по 70 и 80 к. (Юрьево)… Для меня ясно, что мы должны не только закупать рожь, закупать до полного размера высчитанной потребности в прокормлении населения, но должны ещё бороться и с возможностью спекуляции цен на базарах в течении зимы 97 – 98 г.г. В этом случае я позволю себе сослаться на пример борьбы в 91 г., которую я вёл на суммы благотворительного комитета. Мука на сельских базарах доходила тогда до 1 р. 30 к. за пуд. Я начал отправлять на эти базары муку, продавая её по 90 к. В базар расходилось от одного до двух вагонов (600 – 1200 п.). Кажется, немного! Между тем это немногое сделало то, что частные продавцы также были вынуждены продавать муку по нашей цене…

Таким образом население сберегло огромные суммы в десятки тысяч рублей… Тоже самое мы можем устроить и нынче. Моё предложение заключается в том, что мы должны двинуть на закупку ржи все наличные средства уездных сумм теперь же. Заложим % бумаги нашего неприкосновенного капитала, присоединим к ним 4 т. неизрасходованных от ассигновки 15 июня, наконец – будем просить ссуды из губернаторского продовольственного фонда, из имперского, - везде, где можем взять. Будем действовать, и главное быстро!

Гл. Кононов. По-моему, это предложение создаёт такую сложную работу управе, которую она не осилит ни с теперешним, ни даже с увеличенным составом. Борьбу с повышением цен на базарах вести – и бесполезно, и невозможно, потому что мало иметь запасы – нужно уметь вовремя подвезти их, вовремя продать, найти людей для контроля и пр. и пр. Всё это нам не по силам…

Гл. Новиков. Я утверждаю, что по силам. В 91 г. я продавал по 1 1/2 - 2 п. в одни руки, в несколько часов распродавал свыше 1000 пудов. Контроль самый простой и люди для него найдутся. Я устанавливаю факт, что сейчас крестьяне ездят за мукой за 40 – 50 вёрст, потому что на месте её нельзя купить ни по какой цене. Отказываться от операции продажи прямо вредно: рты у спекуляторов раскрыты и они сдерут с населения двойную шкуру.

Председатель управы Беляев. А сколько надо приказчиков?.. Сколько уйдёт на перевозку?.. Весь барыш уйдёт…

Гл. Новиков. У нас пропасть железных дорог по уезду, а подвозка со станций будет недорога потому, что работ сейчас уже нет: она обойдётся пустяки… Барышей же нам не надо.

Гл. Никифоров. А из чего исходить в определении цены при продаже на базаре?

Гл. Новиков. Из цены земству – только! Послушайте, г.г.. Мне все говорят, что сложно да трудно. Да ведь на свете и всё трудно. Сложно – ещё не значит, что невозможно. Задача же управы и всех нас не та, чтобы бояться сложностей, а та, чтобы работать на пользу населения, хотя бы это стоило значительных хлопот.

Гл. Барсуков. Мы можем встретиться с другим обстоятельством: купим рожь по 50 копеек, а через месяц – два она на базарах будет продаваться дешевле. Выйдет, что мы должны – или нести убытки, или же спекулировать уже на повышение…

Председатель собрания Ознобишин. Мне кажется, что затронутый А.И. Новиковым вопрос требует ещё некоторого предварительного совещания и соглашения гласных. Сделаем перерыв на четверть часа. Пусть каждый из нас подумает сам с собой, посоветуется с другими. Дело серьёзное, обсудить его нужно основательно. Это не цифры и не факты, а дело совести и предусмотрения будущего.

После перерыва, гл. Новиков читает письменное предложение, с сущностью которого я уже познакомил читателей.

Председатель управы Беляев. Если мы начнём покупать, то, во-первых, купим дороже, чем например, в Козлове, - как это уже и оказалось во время закупок на ассигнованную сумму, - во-вторых, закупая рожь, мы искусственно возбуждаем спекуляцию на повышение. С нас-то купец возьмёт больше, а потом успокоится и начнёт продавать дешевле.

Гл. Новиков. Я не понимаю, как мы можем поднять цену, закупая, положим, в Аткарске, в Чистополе, где цена сейчас такова, что с провозом к нам рожь обойдётся много дешевле козловской?..

Гл. Кононов. Предложение А.И.Новикова – мне крайне симпатично, но я боюсь, что предприятие это очень опасно… может повести к огромным убыткам. Сделаем опыт закупки, только не 400 т. пуд., а лишь на 30 т. руб.

Гл. Новиков. Теперь надо не опыты делать, а закупать хлеб на все средства. Цены идут крещендо. Кредит по деревням закрыт и мукой и деньгами. 15-го июня кн. Волконский убеждал собрание всеми соображениями, что выше 40 копеек рожь не будет. А она поднялась на 40%! Говорят, что лучше сделать сначала подворные описи, а потом уж и давать ссуды тем, у кого ничего нет. Но, г.г., согласитесь, что ведь крестьяне все бедны и описи эти нам ничего не докажут. Боятся, что нашу муку будут брать и богатые… Да Бог с ними! Пусть берут. Но будут ли они брать? Я утверждаю что богатый не пойдёт на базар за 1 – 2 пудами, которые отпускаются в одни руки. Пойдёт бедняк и средний крестьянин. А в неурожайные года средний мужик становится на линию бедняка. Если хотите, делайте описи, но в то же время не откладывайте и закупку хлеба. Вся чернозёмная Россия поражена неурожаем. Наплыва хлеба нам ждать неоткуда. Нам нужно бояться не понижения цен после наших закупок, а повышения, которое растёт систематически, из базара в базар.

Гл. Любавский. Я обращу внимание собрания, что пока что, а у многих крестьян ведь и сеять нечем, семян нет.

Гласные Новиков и Снежков заявляют, что после сведений, которые они дали в управу об урожае, были жестокие градобития, истребившие тысячи десятин хлеба. Затем точно определённый сбор урожая ещё меньше даже и того, который они высчитали до уборки хлеба. «Если, - сказал г. Новиков, - не будет дождя ещё недели две, то крестьянство нескольких волостей съест всю снятую рожь: вот сколько её уродилось! На запасную рожь в сельских магазинах надеяться в продовольствии населения особенно нечего, потому что сельские общества крайне недовольны тем порядком раздачи хлеба по душам, а не по количеству лиц засыпавших, который практикуется теперь. Многие общества прямо отказываются давать приговоры о продовольствии у себя. Нужно это иметь ввиду и в постановлении собрания заявить ходатайство об изменении существующего порядка раздачи хлеба из магазинов».

Гласные из крестьян также поддержали это последнее предложение, так как не засыпавший хлеб мужик и съест его, если ему дадут из магазина, и опять не засыпет, потому что нечем засыпать.

Собрание постановило : 1) вопрос собственно о продаже ржи на сельских базарах отложить до очередного земского собрания в сентябре; 2) списки о нужде в продовольствии по деревням производить только там, откуда будут появляться ходатайства обществ по приговорам; 3) открывать в селениях выдачу семян для посева из закупленной ржи (на 28 т. р.) за счёт губернской управы, которую и просить пополнить выданную ссуду; 4) закупать хлеб на свободные земские средства и на деньги, которые могут быть выручены от заклада % бумаг (на нарицательную сумму 75 т. руб.); 5) ходатайствовать перед губернским земством об отпуске козловской земской управе кредита на покупку 400 т. п. ржи, потребных для продовольствия населения; 6) ходатайствовать перед губернской управой об отпуске пока 30 т. руб. из продовольственного губернского капитала на покупку ржи по существующим ценам; 7) предоставлять управе право давать в заём рожь из имеющихся запасов с возвратом займа рожью же; 8) просить губернское земство обратить внимание на недостаток кормов, на покупку яровых семян будущей весной и войти, куда следует, с просьбой о бесплатном провозе кормов по железным дорогам, по примеру 1891 г., 9) ходатайствовать об изменении правил выдачи ржи и пр. хлеба из запасных сельских магазинов не по душам, а по числу засыпавших лиц, пропорционально сделанной ими засыпки.

Подворные описи о размере нужды в продовольствии населения и проверку ходатайств обществ об этом изъявили желание принять на себя гласные Новиков и Ржевский, которые и получили большинство шаров при произведённой баллотировке. И.П.

№ 83, 1897

Мясной год

(письмо из козловского уезда)

Холода наступили. Зимы ещё нет, снегу не видать и признаков, а морозы бывают уже по 13 0 R , так что колёса примерзают к осям. Реки встали и покрылись толстым льдом. Скотина разгуливает пока по полям, пощипывая где старую, увядшую травку, где только что раскустившиеся зеленя озимых посевов. В сущности, для сбережения кормов в зиму, это прекрасно, потому что за две – три недели подножного корма у каждого хозяина останется в запасе несколько копен яровой и ржаной соломы.

А всё-таки кормов мало у всех. Мало их у помещиков и ещё меньше у крестьян. И купить почти негде, если не считать, что купленный корм, какой бы он не был, встанет дороже той скотины, ради которой будет покупаться. Что тут делать, что предпринять?

Жаль, разумеется, животину, а расставаться с ней приходится. И начала наша деревня сокращать у себя количество едоков во дворе. Кто повёл на базары лошадей, кто быков, кто коров, телят, овец… Базары оказались в осаде от живности и цены упали до последней степени, подчас – до стоимости одной шкуры!

Увидала деревня, что с базара много не унесёшь, и решила резать рогатую скотину дома, для собственного пропитания. Стали организовываться компании из 2 – 3 хозяйств в целях делёжки освежеванных туш. У одного, например, корова предназначена к зарезу. Ценит он её в 12 руб. Брать всё мясо от неё за себя больно уж «начетисто», а половинку очень даже возможно. Идёт он к соседу и предлагает вступить в артель из половины, а то так из третьей доли и т.п. затем, когда компания образовалась, корову режут, шкуру продают, а мясо делят на соответственное количество частей. В делёжку входит, разумеется, и цена шкуры, так что мясо оказывается не дороже 1 1/2 – 2 к. за фунт. Вот факты непосредственно из жизни: корова, оценённая в 20 руб., даёт 14 пудов чистого мяса; шкура её продаётся за 7 руб., значит, не считая сала, ног, головы и бутора, мясо обошлось меньше 2 1/2 коп. Артель, купившая корову, напротив, полагает, что мясо им встанет 75 коп. за пуд. Другой случай: корова 9 руб. 50 коп., чистого мяса 6 пуд., шкура продана за 4 руб., стало быть мясо пришлось по 90 коп. за пуд, или, вычитая сало, бутор и ноги, также около 2 коп. за фунт.

Благодаря поразительной дешевизне мяса, теперь у редкого мужика нет на столе щей с убоиной, жареной баранины, нет кадушек, набитых солониной.

- всё берегли, берегли скотинку, думали ублюсть, продать, да дырья деньжонками заткнуть… а видно Господь судит иначе – самим мясцом полакомиться. Голодный год всегда ведь сладкий, мясной год. — Так говорит крестьянство, объясняя невольное истребление скотины.

Свадьбы, по случаю дешевизны мяса, также играются усиленно. Иной бы не желал малаго, или не выдал девки ещё годок – другой, а нынче нарочно спешит с этим делом…

№ 115 , 1897

Не зима

(из козловского уезда)

Двадцатые числа ноября. Назад месяц — природа объявила нам уже зиму. Были морозы почти трескучие, в 13 0 R , выпал снег, замёрзли реки и болота, начали ездить на санях. А теперь… я пишу под дружную и громкую барабанную дробь дождя о железную крышу дома. Снегу и так было не густо, сейчас же его и вовсе нет. Езда стала ни на санях, ни на телегах. В воздухе висит густой туман, везде лужи о озерца, лёд посинел, как весной, перед половодьем, температура не меньше 1 — 2 градусов R кверху от нуля. В течении трёх недель гололедица образовалась раз пять, попеременно с дождями, иногда проливными.

Такая «не зима» в бесспорно зимний месяц была в девять лет два раза – в 89 и 94 г.г. зато, например, в 90 году, предшествовавшем памятному неурожайному году, ноябрь отличился сильными морозами, которые 14 и 15 числа доходили до 27 градусов R !..

Свадебный сезон прошёл у нас очень «сладко». В убоине разных наименований купались. Пригородный мужик пока чувствует себя хорошо, продавая на базаре неважные снопики старновки по 3 и 3 1/2 копейки за штуку. Что касается дальних, особенно бывших «барских», у которых надел 10 саж. в поле на душу, то летний недород даёт знать о себе всё больше и больше. А зимы осталось ещё по крайней мере 4 1/2 месяца, а до нового хлеба и все восемь с прибавочкой.

П.П.

№ 121, 1897

С. Ново-Александровка, козловского уезда

На днях, как слышно, подал в отставку местный земский начальник Александр Иванович Новиков. Деятельность г. Новикова, как земского начальника, весьма разностороння и заслуживает полнейшего внимания. В 6 1/2 лет, по инициативе г. Новикова, выстроено и открыто в его участке и соседних 6,8 и 10-м до 40 земских школ. Замечательно, что в его участке нет ни одной деревни, за исключением д. Колбовки, никольской волости, где бы не было школы. Явилась мысль открыть школу и в Колбовке и даже был составлен приговор крестьянами, но пришлось отказаться от этой мысли, так как содержание школы, ввиду малочисленности населения этой деревни, было бы не по силам крестьянам. Из построенных г. Новиковым школ обращают внимание грандиозностью постройки: старо-сеславинская, подгоринская, ново-сеславинская, архангельская, ново-кленская и ново-богоявленская. На постройку старо-сеславинской школы, как нам известно, им пожертвовано из своих средств около 6000 рублей. Великую услугу г. Новиков оказал населению 9 участка в голодный 1891 – 92 год. В его комитет, благодаря большим связям и благодаря его энергичной деятельности, было пожертвований до 60000 рублей. Весь 9 участок начал получать, благодаря этому, продовольственную ссуду только с февраля месяца, в других же местах продовольственная ссуда выдавалась с октября и даже с сентября месяца.

До 1891 года 9 участок имел за собой массу крестьянских недоимок, которые ещё более увеличились в 1891году по случаю неурожая. Но, несмотря на это, к 1 декабря 1896 года недоимки по участку все были заплачены, а также был заплачен и оклад текущего года, так что участок оказался чист, что всецело нужно отнести к деятельности г. Новикова. Вряд ли можно указать другой участок, доведённый в отношении податей до столь блестящих результатов.

Надо полагать, что крестьяне села Старого Юрьева и села Глазка до сих пор благодарят г. Новикова. В этих сёлах никак не могли окончить постройку иконостасов и окончили успешно тогда лишь, когда пригласили г. Новикова в строители.

Надо заметить, что эти сёла не его участка и поэтому можно сказать, что он пользовался авторитетом не только в своём, но и в других участках.

Несомненно, что г. Новиков много сделал и много потрудился на пользу крестьянского населения и поэтому думаем, что 9 участок будет крайне сожалеть, лишившись такого начальника.

№ 127, 11 декабря 1897 г.

© Н.А. Поздняков